Поход в горы

Туризм - Горные походы. Отчеты

...Про эту 100-километровую гонку я слышал очень давно. Одно только перечисление населённых пунктов, через которые надо было пройти на лыжах в процессе гонки, чего стоило: Поварово, Ивлево, Морозки, Беклемишево, Радонеж, Кузяево, снова Морозки... Рассказывали, что проходит она от костра к костру, по натоптанным туристами лыжням. Никаких Буранов , никакой разметки. В общем, довольно специфическая гонка. Да вот беда - проводится она каждый год в последнее воскресенье февраля, а в это время почти всегда то чемпионат мира по лыжным гонкам, то Олимпиада, так что никак не приедешь. И вот, наконец, выдался год, когда ни Олимпиады, ни чемпионата мира, так что надо ловить момент. Едем!

О подробностях гонки я попытался узнать у одного из многолетних победителей этого сверхмарафона, нашего университетского лыжника Сергея Полякова, и был этими подробностями, прямо скажем, обескуражен.

- Нужно успеть в 3-й вагон 7-часовой электрички, отправляющейся от Ленинградского вокзала в сторону Зеленограда, - объяснял мне Сергей. - При этом имей в виду: гонка стартует, когда открываются двери вагона на станции Поварово. С этого момента - каждый настолько быстро, насколько сможет, должен добраться до лыжни и начать движение.

- Слушай, а куда же деть одежду, в которой приедешь?

- Никуда. Всё с собой.

- Подожди, подожди. А как же сменная обувь, куртка, штаны? Это всё надо тащить 100 километров на себе?

- Да не переживай ты. Неужели у тебя не найдётся старенькой курточки, штанов и кроссовок, которые не жалко оставить в электричке?

Я призадумался. Старенькие, может быть, и найдутся, а вот такие, чтобы было не жалко навсегда бросить в вагоне электрички?..

Впрочем, в процессе подготовки к гонке выяснилось гораздо более обескураживающее обстоятельство. Финиш гонки находится далеко в лесу, и от места финиша до ближайшей станции электрички надо будет добираться ещё 9 км на лыжах. Ничего себе? 100 + 9? Как оно вам?!

- А как же перекусить, переодеться, отдохнуть? - всё пытаю я Серегу.

- Перекусить и отдохнуть - пожалуйста, на финише будут гореть костры, будут приготовлены чай, еда. А насчёт переодеться - не получится. Я обычно раздеваюсь, сушу вещи у костра и в них же возвращаюсь домой.

Вот это да! Мало того, что надо приехать на гонку налегке, пройти в этих вещах 100 км, так эти же вещи надо потом ещё просушить у костра, пройти в них 9 км до станции, неизвестно сколько простоять на платформе и вернуться поздно ночью домой.

- А как же остальные - тоже сушат вещи у костра?

- Кто-то сушит, кто-то заранее, за неделю, во время подготовки финишной поляны, зарывает в снег полиэтиленовые мешки со сменными сухими вещами.

И я решил обезопасить себя: гори они огнём, эти туристы. Ну что теперь, идти в лес, искать эту поляну и зарывать вещи в снег? Договорился с женой, что она подъедет, насколько это будет возможно, поближе к месту финиша на машине, а потом подойдёт к поляне на лыжах с рюкзаком и привезёт мне комплект сухой одежды.

* И вот электричка. Вагон, полностью забитый лыжниками. Кто-то снаряжает увесистые подсумки, кто-то - рюкзаки, кто-то мажет лыжи, переобувается. Сергей Поляков показывает мне старенькие кроссовки, которым предназначена участь быть оставленными в электричке. Александр Иванович Сафронов раздаёт участникам номера. Наиболее предусмотрительные привозят свои номера-майки, оставшиеся у них с гонок Лыжня России , Московская лыжня - в таких двигаться по лыжне гораздо удобнее, чем в старомодных номерах-квадратиках на тесёмках, которые вечно сползают куда-то набок. Я, естественно, заранее приготовил номер Суперсотни на призы журнала Лыжный спорт , - теперь вот надел его и наблюдаю за участниками будущей гонки. У некоторых замечаю на палках забавные конструкции из полиэтиленовых крышек, прикреплённых с помощью проволоки к лапкам палок... Смотрятся эти конструкции, надо честно сказать, довольно нелепо. Знал бы я тогда, в электричке, что уже через полчаса буду мечтать о таких вот кольцах-лопухах, как о манне небесной...  * *

За две остановки до Поварово Поляков говорит:

- Надо идти, занимать место в тамбуре, для того, чтобы выскочить из вагона первыми.

Помнится, я ещё подумал - ну что ему неймётся, ведь 100 километров впереди? Но промолчал: надо, так надо. Впрочем, в тамбуре мы оказались не первыми - здесь уже стояли Тадеуш Щепанюк, Сергей Гаврик, ещё кто-то.

- Это, - представляет мне Сергей, - всё лидеры сегодняшней гонки, знакомьтесь. А это - главный редактор журнала Лыжный спорт , мастер спорта, между прочим. Сегодня всем нам задаст перца.

Сергей смеётся, а мне неловко. Признаюсь потенциальным соперникам, что вся перечность осталась в середине 80-х...

Ну, вот и Поварово. Двери открываются, и... народ срывается, словно бы увлекаемый мощным порывом ветра. Я по наивности (впереди ещё 100 километров, куда торопиться?) на мгновение задерживаюсь, чтобы сделать фотографию стартующей толпы, и этого мгновения оказывается вполне достаточно для того, чтобы первые ушли вперёд. Впрочем, я не сомневаюсь, что лидеров я сейчас без труда догоню.

...Ой, что это? Лыжу дёргает, я пытаюсь опереться на палки, которые, естественно, тут же проваливаются, и я ныряю носом в снег. Сзади выстраивается цепочка туристов, вежливо ожидающих, когда господин главный редактор поднимется из снега. Быстренько вскакиваю, отряхиваюсь одним движением подобно собаке, только что вылезшей из воды, устремляюсь вперёд и... тут же снова ныряю носом в снег. Ёлки-палки, жидкая мазь крепко цепляет, а на палки, как выясняется, совершенно невозможно опереться! Я снова вскакиваю и снова, оглянувшись, утыкаюсь в два десятка любопытных глаз: интересно, что ещё выкинет этот редактор? Проклиная всё на свете, лихорадочно рассуждаю: что делать? На палки опереться невозможно - проваливаются. При этом жидкая мазь, как оказалось, цепляет. Остановиться, содрать скребком? Замазать полутвёрдой? Но я не знаю дороги, лидеры уже довольно далеко, и если я их немедленно не догоню, я обречён буду идти всю гонку вместе с очень неспешно передвигающимися по лыжне туристами. ЧТО ДЕЛАТЬ-ТО?!! Встаю, и очень осторожно снова начинаю движение. Лыжи по-прежнему цепляет, но я предельно осторожен, и эта осторожность позволяет мне пройти ещё около 100 метров до следующего падения. Снова - встаю, снова - два десятка непонимающих глаз в спину, и я отхожу в сторону от лыжни - надо прийти в себя от такого обескураживающего начала и понять, что делать дальше.

Никакой другой жидкой мази у меня нет, я не привык на улице без горелки перемазываться жидкими. Пропустив вперёд с полтора десятка человек, пристраиваюсь в конце этой цепочки, двигаясь теперь в глубоком приседе широкими выпадами в откровенном двухопорном скольжении, не отрывая сзади от снега толчковой ноги. Палки ставлю тоже весьма специфично - только обозначаю ими касание снега, совершенно не загружая их. Теперь представьте себе движение человека без палок, на едва проложенной в снегу, проваливающейся под ногами лыжне, да на прилипающих, дёргающих лыжах. Представили? А ведь впереди - 100 км...

И всё же я постепенно привыкаю двигаться в этом странном режиме - двухопорное скольжение, на палки - не опираться!!! Ещё пару раз, попытавшись хоть чуть-чуть загрузить палки, я обнаруживаю их улетевшими далеко вниз и, не имея возможности даже опереться на лыжу (лыжня мягкая), снова ныряю лицом в снег.

Но я приноравливаюсь. Мазь то ли заледенела, то ли подсошла, и лыжи постепенно цепляют всё меньше и меньше, и я начинаю одного за другим обходить моих обидчиков-туристов. Народ очень доброжелателен, уступают охотно и по первой же просьбе. А вот, кстати, и один из лидеров - Сергей Гаврик. Он не меньше моего обескуражен смазкой и принимает решение перемазаться. На поясе у него - огромный подсумок (почти что сумка), он оттуда достаёт какую-то жидкую мазь, но я смотрю на его манипуляции скептически - перемазываться на морозе жидкими мазями без горелки - это, знаете ли...

Но передо мной встаёт другая проблема. Поскольку Гаврика я обогнал, впереди уже никого не оказалось - лидеры уехали далеко. Между тем, дороги я не знаю. Что делать? И тут на длинном-длинном поле вдали замечаю одинокую фигурку. Принимаю решение рискнуть и до ближайшей развилки лыжней попытаться подтянуться к ней. Каково же моё удивление, когда я вдруг обнаруживаю, что фигурка вскоре разворачивается и начинает двигаться мне навстречу. Минуты через четыре выясняется, что мне навстречу движется Тадеуш Щипанюк.

- Что случилось?

- Сбились с дороги. Вон на той развилке надо было идти правым вариантом.

- А где Поляков?

- Так это он и сбился - я за ним увязался. Он тоже развернулся, сейчас нас догонит.

Далеко в поле замечаю крошечную фигурку Полякова, движущуюся в нашем направлении.

Что ж, нет худа без добра, теперь я догнал лидеров и снова могу двигаться вместе с ними.

Встаю за Тадеушем. Идёт он как-то смешно, не по лыжному. Короткими-короткими семенящими шагами, точно и не катится на лыжах, а бежит на них. Держусь я за ним на удивление легко, с большим запасом. А ведь он уже не раз бывал в этой гонке вторым, проигрывая только Полякову. Ну, думаю, Поляков, держись у меня!

Между тем, Поляков на удивление легко достаёт нас. Выясняется, что мазь у всех работает неважно. Останавливаемся перемазаться, перекусить. При переходе очередной дороги я как-то замешкался, а Поляков, заметив это (хитрец!), чуть быстрее сорвался от обочины. Бросаюсь было за ним, естественно, пытаясь чуть сильнее толкнуться палками, естественно - падаю. Вот досада - из-за моей оплошности Поляков от нас ушёл. А Тадеуш сзади спокойно ждёт, пока я встану. Он настолько спокоен, что я начинаю подозревать, что он заранее знал, что Поляков оторвётся от нас именно таким вот резким броском; - похоже, он понимал, что и я при этом, бросившись в погоню, неизбежно нырну носом в снег. Тем не менее, я всё же пропускаю Тадеуша вперёд и вижу (лыжня крутится между деревьями и кустами, видимость - не более 50 метров), что Полякова, увы, нам теперь уже не достать. Мы остаёмся с Тадеушем вдвоём.

Тадеуш... Это, скажу я вам... Поначалу мне было очень смешно ехать за ним. Ну кто так бегает на лыжах? Мелко-мелко, часто-часто Тадеуш перебирает палками и лыжами и кажется, что долго он так не продержится - когда-то же он устанет от этой частоты? Но нет, не устаёт. Между тем, как ни странно, уставать начинаю я. Точнее, не уставать, а понимать, что темп Тадеуша для меня - как раз в самый раз. Продержавшись за спиной у Тадеуша ещё приблизительно час, я начинаю замечать, что Тадеуш понемногу уходит от меня на подъёмах и равнине. Достаю я его на леденистых дорогах и просеках - там, где есть возможность жёстко толкнуться палками и прокатиться на ноге, а также на спусках. На спусках Тадеуш отчаянно... Чуть не написал плужит . Нет, не плужит, тут лыжи в плуг не поставишь - нога зароется в снег. Тадеуш тормозит палками. Это утомляет, потому что, идя за ним, приходится тоже тормозить палками на простых, в общем-то, спусках. Я замечаю, что гораздо быстрее прохожу спуски. Перед очередным спуском он предупреждает меня:

- Осторожно, внизу будет резкий поворот.

И снова тормозит, тормозит, тормозит. Но я пренебрегаю советом, за что оказываюсь наказан - одно неловкое движение, лыжа уходит в пухляк , и я лечу лицом в ледяную крупу. Встаю, всё лицо в крови. Впрочем, это не критично. Гораздо хуже то, что я начинаю с каждый пройденным километром всё отчётливее понимать, что темп, предложенный этим несерьёзным Тадеушем с его семенящей манерой передвижения по лыжне то ли птицы, то ли бабочки мне, оказывается, не по зубам. Я не умею, подобно бабочке, опираться крылом о воздух, мне нужна под палками опора. Увы, мне всё труднее и труднее удерживаться за ним. Что делать? Сзади - никого, впереди - тоже никого. Получается, терпеть? А терпелово в 100-километровой гонке может рано или поздно оч-ч-чень плохо кончиться.

Наконец, мы добираемся до первого костра. Я уже порядком измотан. Вам не приходилось во время лыжной гонки есть селёдку? Невероятное лакомство, доложу я вам. Маленькие кусочки чёрного хлеба (размером со спичечный коробок) с аккуратно уложенными на них кусочками прозрачной селедочной мякоти - я съел их штук пять или шесть.

- Кашу будешь?

- Угу, - только и могу сказать я с набитым селедкой ртом. Мне наливают в большой полулитровый стакан жидкой манной каши, и я жадно запиваю этой кашей селедочное мясо.

Между тем, пока я тут развлекаюсь разносолами пополам с молочными продуктами, Тадеуш уже перемазался жидкой мазью.

- Будешь перемазываться? - спрашивает он меня.

- Обязательно, - отвечаю я. Мазь к тому времени уже очень сильно сошла, последние километры мы шли на заметной отдаче.

В то же время я лихорадочно рассуждаю: что делать дальше? Впереди ещё 55 километров гонки. Темп Тадеуша мне явно не по плечу. При этом я отчётливо понимаю, что сзади, скорее всего, ни в минуте, ни в трёх минутах нет никого (как потом выяснилось, так оно и было - на первый костёр Сергей Гаврик пришёл через полчаса после нас с Тадеушем).

Впрочем, мы чуть передохнули, поели, перемазались. И я принимаю решение идти дальше с Тадеушем. Тем самым, как потом выяснится, я подписываю себе смертный приговор.

Через несколько километров мы выходим к пересечению с Дмитровским шоссе. Однако здесь надо не просто перейти асфальтовую ленту дороги, но и канал, пробежав по асфальту около трёх километров.

Тадеуш убегает. Убегает, чёрт побери, и я ничего не могу поделать! Мне бег в лыжных ботинках по асфальту в таком темпе даётся тяжело, и я всё больше и больше от него отстаю. Тем не менее, я пока ещё держу его в поле зрения. Более того, мне даже повезло - после пробежки по асфальту и нескольких километров по полям мы выезжаем на довольно протяжённый участок трассы, проложенной по леденистой дороге и там, где есть возможность жёстко толкнуться палками, я без труда накрываю Тадеуша одним хлёстким броском. Тадеуш оглядывается и, похоже, увидев меня снова у себя за спиной, сильно удивляется такой моей прыти.

Тем временем, мы оказываемся на окраине деревни. Лыжня, выходящая с околицы в поле, неожиданно в поле же вдруг разворачивается и возвращается назад к околице. Что за чертовщина? Тадеуш в замешательстве, я же чрезвычайно рад возможности встать, опершись на палки, и отдохнуть, пока мой товарищ мучительно ищет решение проблемы.

- А-а-а, вон куда! - Тадеуш издаёт победный клич. Оказывается, он углядел крошечную точку, карабкающуюся вверх по склону совсем на другом конце деревни. Выясняется, что в этом месте надо было повернуть налево и, проехав деревенской улицей, уйти на подъём совсем в другом конце деревни.

- Поляков, видно, тоже эту петлю по полю дал, - замечает Тадеуш. - Но смотри - он выигрывает у нас уже минут семь - восемь.

Но меня это не огорчает. Мне уже всё равно. Именно на этом косогоре с удивительными ямами и горбылями застывшей леденистой лыжни, по которой Тадеуш скачет, как коза по горным тропам, я понимаю, что дальше с ним не пойду. Я приплыл.

Что же делать? Впереди ещё - 45 километров гонки. Пройду ли я их? Смогу ли? В любой другой ситуации - наверное, да, прошёл бы. В конце концов, отсиделся бы у костра, отъелся, отдохнул. Но костёр уже позади, и я не знаю дороги. И, как ни крути, Тадеуш с его манерой то ли птицы, то ли бабочки порхать над лыжнёй меня основательно накормил на тех 55 километрах, что остались у нас за спиной.

Теперь, отпустив Тадеуша, я медленно-медленно бреду по лыжне, пытаясь понять, что же мне делать дальше. Карты у меня нет (не догадался взять, хотя на сайте гонки карта выложена, и можно было запросто взять с собой распечатку). Хорошо хоть, хватило ума взять с собой мобильный телефон. Еще очень долго я бреду по лыжне в ожидании хоть какой-то дороги (дорога - это населённые пункты, это автомобили, это рейсовые автобусы, это привязка к местности, это жизнь!!!). Наконец, выхожу. Выясняется, что я в Гришино, и ближайший автобус будет здесь только через час. Звоню жене. Она ещё только выехала из дома и сможет быть здесь не раньше, чем через полтора часа. Вот это точно - приплыл, по-другому не скажешь.

Я начинаю замерзать. Пытаюсь побегать, согреться. Голосовать не решаюсь - кто посадит человека с разбитым в кровь лицом с лыжами в жидкой мази в салон своего авто? Бегаю, машу руками, снова бегаю. Время тянется невыносимо долго. Кажется, через целую вечность на дорогу выходит Сергей Гаврик. Он обескуражен, увидев меня. Предлагает всё-таки идти с ним. Но я понимаю, что впереди ещё 45 км, и Гаврик наверняка не капнул, как я. Я понимаю, что сегодня уже не только ему, но и кому бы то ни было не компания - Тадеуш накормил меня вполне основательно. Гаврик уходит в лес, я провожаю его тоскливым взглядом. Невесело.

И тут мне повезло. Увидев на остановке лыжника с номером на груди, притормаживает автомобиль.

- Что случилось, помощь нужна?

Выясняется, что мой спаситель, Ринат, тоже лыжник. Увидев на остановке лыжника с номером на груди, он просто остановился из любопытства. Лыжи с жидкой мазью его нисколько не смущают (Ринат говорит: в первый раз, что ли?), и он любезно соглашается подвезти меня по трассе навстречу жене. Более того, выясняется, что Ринат очень хорошо знает наш журнал, не вылезает с сайта www.skisport.ru, и во всех отношениях - наш человек. Так ко мне приходит спасение.

Через полчаса мы встречаемся с Леной.

- Ну что, теперь домой, горе-марафонец?

- Нет, на финиш, к костру.

- Не нагулялся ещё, что ли?

Нет, не нагулялся. Мне не терпится увидеть всех этих людей на финише, поговорить с ними, расспросить, как им бежалось. Мне не терпится увидеть всех их после 100-километрового пути по таким горбылям и неудобицам, после которых 50-километровый марафон Лыжни России воспринимаешь как детскую прогулку.

В лесу мы обнаруживаем небольших размеров поляну, на которой горят два костра, сложенные из толстых брёвен. Оказывается, только что финишировал победитель. Им, как и в несколько предыдущих лет, стал Сергей Поляков - наш с Тадеушем обидчик. Серега хлебает суп из жестяной миски, потом раздевается до плавок и начинает сушить вещи у костра. Вскоре финиширует Тадеуш и почти сразу за ним - Сергей Гаврик. Гаврик в ярости швыряет лыжи в снег:

- Ну, Тадеуш, если бы не лыжи, не уйти бы тебе сегодня от меня!

Все вокруг смеются, а Сергей не на шутку расстроен: действительно, проигрывая в начале гонки Тадеушу больше получаса, он потом методично, шаг за шагом, километр за километром доставал и доставал Тадеуша и, кто знает, может быть, будь эта гонка протяжённостью не 100, а 120 километров, и обыграл бы его?

Через некоторое время финиширует Саша Чуркин - колоритнейший персонаж этой гонки, потом Вера Гурьева. Интервью со всеми этими людьми здесь же - в этом материале, так что нет смысла пересказывать то, о чём они рассказали мне. Уже в полной темноте продолжают финишировать люди, и они будут идти к этому костру на протяжении всего вечера и начала ночи.

Я вспоминаю Десногорский марафон, где многие участники тоже финишируют в ночи. Но там лыжники финишируют в темноте по трассе, по которой уже прошли днём дважды или трижды, по трассе, которую более или менее в течение дня изучили, запомнили. Здесь же каждый из участников идёт по лыжне первопроходом. От одной мысли о том, как люди идут по ночному лесу к какой-то там далёкой поляне с кострами в полной темноте по незнакомому лесу, становится не по себе.

Около восьми часов вечера народ начинает сниматься от костра. Теперь, после некоторого отдыха, надо пройти ещё 9 километров до железнодорожной платформы, дождаться электрички, добраться до Москвы, доехать на метро до дома, залечь в ванну... Всю следующую неделю эти люди будут жить и работать, находясь под впечатлением этой гонки, мысленно карабкаясь косогорами по неудобной, горбатой лыжне всё вверх и вверх от Дьяково. Всю следующую неделю и я буду мучить себя вопросом: почему сошёл? Неужели не было иного выхода? Не проявил ли я слабости? Можно ли было всё-таки дойти до финиша в этой гонке?

* * *

Хотите верьте, хотите нет, но у меня и сейчас, почти год спустя, всё время стоит перед глазами этот горбатый подъём после Дьяково (кажется, всё-таки именно так называлась эта деревня). Точнее, подъём-то как раз - как подъём. А вот лыжня - вся в ямах, неудобно застывших буграх после прохождения здесь Дмитриевской бригады по оттепели - вот лыжня эта стоит у меня перед глазами как в граните. Ну как по такой лыжне можно бегать?!!

Хочу ли я ещё раз принять участие в этой гонке? Не знаю. Скорее нет, чем да. Это не лыжная гонка в привычном нам понимании этого слова, это что-то другое. Но, странное дело, я уже приметил среди своей обуви старенькие кроссовки с отклеившейся подошвой, которые в любой другой ситуации должны были отправиться в мусорный ящик. Теперь они продолжают жить своей жизнью в ящике с обувью, словно намекая: Меня не жаль будет оставить в электричке Москва - Зеленоград . И, странное дело, рука не поднимается их выбросить...

Зайдя однажды в спортивный магазин, я вдруг поймал себя на мысли, что ноги сами понесли меня в отдел туристического снаряжения, где я начал перебирать в руках алюминиевые палки с огромными, словно лопухи, белыми лапками из дешёвенького пластика. К чему бы это?

...Подобно бабочкам порхая,
Мы шли с Тадеушем вдвоём,
Пока один не стал...

Кем там он стал?..

И эти кроссовки... Эти кроссовки с отклеившейся подошвой, так уверенно, так бесцеремонно расположившиеся в моём обувном ящике по соседству с вполне приличной обувью... Что прикажете с ними делать?..